Еще одно имя появилось в «Списке памяти», где медики ведут учет своих коллег, погибших от коронавирусной инфекции. 28-летний Наиль Саматов работал участковым терапевтом в подмосковном Егорьевске. Уроженец Башкирии перебрался поближе к российской столице, чтобы заработать денег на свадьбу. Маска и перчатки, которыми медик пользовался при обходе пациентов, не спасли его от заражения. Состояние Саматова быстро ухудшалось, 9 дней он провел на аппарате ИВЛ. Медики боролись за жизнь молодого парня, но все их усилия оказались тщетными. Примечательно, что в документах, которые передали матери, коронавирус не был указан.
Мама Наиля Рагида проработала медсестрой всю свою жизнь. И сыну порекомендовала поступить в медицинский колледж. Поначалу парень учился без энтузиазма, но затем проникся важностью будущей профессии. Закончив среднее учебное заведение, Наиль с уверенностью поступил в Башкирский медицинский университет. В Егорьевск молодой врач отправился за хорошей зарплатой. Там обещали предоставить и квартиру, но оказалось, что за жилье нужно платить самому. Так что от обещанных высоких выплат почти ничего не оставалось.
Когда в Подмосковье началась вспышка коронавирусной инфекции, Саматов одним из первых занял место в приемном покое центральной районной больницы. 14 апреля у него появились первые симптомы, поднялась высокая температура. «22 апреля ему сделали КТ, он позвонил, сказал, что у него полностью поражено левое легкое и что на следующий день его подключают к ИВЛ. Мне кажется, я до сих пор слышу его слова: «Мамочка, мы больше не сможем с тобой разговаривать». А потом сын добавил: «Если я умру, все твои проблемы сразу уйдут. Прости меня, и прошу, только не плачь». Я начала Наиля успокаивать, говорить: «Мой дорогой, о каких проблемах ты говоришь? Ты — моя радость»,- цитирует маму Наиля «Московский комсомолец».
Мама доктора так и не смогла связаться ни с кем из районной больницы, где лежал в реанимации ее сын. Медики отвечали по телефону, что им некогда разговаривать, и бросали трубку. Состояние Саматова было настолько тяжелым, что врачи каждый день проводили консилиум, применяли новые алгоритмы лечения. Но у Наиля развился септический шок, он впал в кому. 5 мая появились первые признаки улучшения, Саматов начал двигать ногами, реагировать на свет. А на следующий день начался внезапный отказ внутренних органов, и Наиля не стало.
Родителям доктора не разрешили забрать тело сына самостоятельно. «В результате приехала ржавая, прогнившая «Газель». Даже у нас таких старых машин нет, а тут такая развалюха приехала. За рулем — пожилой мигрант-таджик. Видимо, никто больше не согласился везти тело умершего человека с коронавирусом», — рассказала Рагида. Но больше всего ее поразил тот факт, что в документах был написан диагноз сына – двусторонняя пневмония. Хотя она точно знала, что его тест на коронавирус был положительным.
«Я когда это прочитала, чуть не упала в обморок, меня еле успели подхватить. Мы хоронили сына с санитарными врачами, все наши родственники стояли вдалеке, не могли подойти к могиле. Я не увидела сына, не попрощалась с ним. И тут водитель, которому, по непонятно каким причинам, перепоручили функции сопровождающего, вручил мне бумагу, что никакого коронавируса у сына не было. Зачем это было сделано?» — поделилась своим возмущением потрясенная мать.
